Глава 4
Истории про пистолет
Древняя мудрость говорит, что воспоминания о ранней молодости, вероятный признак прихода старости. На старости стал писать, на старости решил приобрести мини-отель и писать про отдых в Черногории. Да, молодость... Я был совершенно молодой лейтенант, прослуживший меньше года в специальной части Московского округа ПВО. Получаю приказ, в партикулярном платье с личным оружием и двумя солдатами сопровождения, тоже с оружием, доставить, для калибровки, секретные приборы в институт, расположенный в центре Москвы, на автомобиле ЗИЛ-157. Пришёл домой и начал готовиться к необычной командировке. «Я в цивильном платье и с оружием! Надо как-то приладить «макарова», куда?» - вопросы роились в мозгу, и вдруг осенила идея, «в кино, опера выхватывают пистолеты из под мышки. Надо сделать такую портупею, вот только из чего? Правильно, сделаю выкройку из старой плащ-накидки». Сказано, сделано, а старую отцовскую портупею приспособил, как наплечные ремни.
Погрузив приборы, сели в машину и тронулись в путь. Кто служил, тот знает эту машину – зверь, ЗИЛ-157. К этому зверю был придан ещё водитель, который первый раз сел за руль, и главное, что он никогда не ездил по улицам столицы, так как родом был от куда-то из-под Крыжополя или Мухосранска, не помню. В общем, или как сегодня выражается молодёжь, короче, пока мы доехали, успев по дороге отправить в «Склиф» одного постового мента, а двух других то ли в «белые столбы», то ли на «канатчиков дачу», не вспомню, бюро пропусков предприятия было закрыто. То ли перерыв на обед, то ли по какой-то другой причине, но до пятнадцати часов «заперто».
«Что делать? Ведь меня учили, что война, войной, а обед по расписанию, надо ведь ребят и шофёра кормить, а как? Что делать с оружием?» - размышлял я, сидя в машине. Пошёл на разведку. На расстоянии двух троллейбусных остановок стояла вполне респектабельная столовая. Я зашёл, осмотрелся, поняв, что всё в порядке, нет военных, комендатуры, значит всё нормально. Быстро вернулся к своему ЗИЛку, собрал своих, проинструктировал, как бежать, если «заметут», дал денег, взял их карабины и сел в «кунге» ждать. Мальчишки быстро поели и прибежали сменить лейтенанта.
Когда я зашёл в столовую, народу было немного, человек десять сидело за столиками и человека три стояло на раздаче. Я встал в очередь. Поставил на поднос первое, второе, взял хлеб, компот. Оглянулся и подумал: «как я вовремя успел». За мной хвост был человек двадцать. Я подошёл к кассе. Девушка называет цену и я лезу в карман брюк за деньгами, вынимаю руку, и у меня на пол падает бумажный рубль. Наклоняюсь, чтобы его поднять и, представляете, с грохотом на пол вываливается из «самоделашной кобуры» мой «макаров». Самое смешное, что я молниеносно выпрямился и огляделся. Выражение лиц, стоящих за мной людей я описать полностью не смогу, только частично. Попробуйте совместить одновременно на одном лице ужас от того, что вы переворачиваетесь вверх тормашками в автомобиле, с ужасом, что на вас наезжает грохочущий товарняк и ещё плюс, будто, сидя на мостике и болтая ногами в воде, вы видите, как на одной из ваших ног сейчас захлопнется челюсть крокодила. Это примерно десятая доля того ужаса, который я пытаюсь описать. Не понимания что произошло, из-за страха от лежащего на полу пистолета, от вопроса откуда взялся этот мужик, биш я, и ещё куча мысленных вопросов на онемевших лицах, создавала для художника, потрясающий сюжет - «не ждали».
Когда я быстро повернулся к кассирше, то увидел падающую её обморок со свой стула, видно она из любопытства привстала из-за кассы посмотреть, что это так громко упало у этого мужика. Взгляд, на лежащий «макаров», был для неё равносилен удару мешком с овсом. Она рухнула обратно с таким грохотом, что обрушенная стена двухэтажного дома создала бы меньше шума. Я, не меняя чуть улыбающуюся рожу лица, ногой подгрёб пистолет под себя, быстро нагнулся и сунул его в карман брюк. Вышло не быстро, а судорожно, так как попасть в карман сразу не смог. После этой короткой заминки, длящейся несколько секунд, я решил одарить улыбкой толпу люда, сзади стоявшего. Обернувшись, я ни кого не увидел, кроме подносов с едой на стойке вдоль всей раздачи. Деньги мной уплачены, и я ринулся за стол быстро поглащать пищу, пока сюда не нагрянули менты, КГБешники и прочие, к кому рванула сообщать очередь, стоящая за мной. В одну минуту всё сглотнув разом, я как пробка из бутылки, выскочил на улицу. А дальше по Райкину «огородами, огородами ушёл к …». Дальше всё прошло по плану руководства: въехали на предприятие, сдали приборы, подождали, получили, довезли в часть и сдали. На счастье в этот день больше приключений не было - весь запас их был исчерпан.
Сегодня в сутолоке и в суматохе дней, особенно продиктованных сиеминутными действиями, оценку событиям мы дадим значительно позже, либо сознание затушует их совсем или частично, дабы обезопасить психику, если же к ним возвращается, значит воспоминаниями нагрождаем себя.
Интересно, через десять лет, какую оценку я дам стремлению, во что бы-то ни стало сегодня, приобрести отель и расширить отдых в Черногории? Ужь больно нам с Галкой приглянулась, на староости лет эта диковенная страна и Адриатическое море и, конечно, «Vila Montenegro»!
Но вернёмся к событиям прошлых лет, о которых вспоминать уже приятно и немного смешно. Другая история, несколько в другом ракурсе, но всё равно связана с личным моим оружием.
Вызывает меня как-то мой очень большой «чиф», замечательный командир, руководитель и настоящий мужик, который ко мне, как ни странно, очень доброжелательно настроенный. Начинает отчитывать за моё бездействие, видите ли, «они» завтра, все с ним во главе, едут в Киев на огромный «хурал», где будет присутствовать всё руководство округа. А по моему столу у него нет ни слова в докладе и не одного плаката. Кстати плакаты, секретные. Поэтому я должен схватить свои рисунки 2х2 метра в секретной части, взять личное оружие, билет на поезд и вперёд догонять «их высочества». Вот так, мы жили в те 80-тые года. Приказано – сделано.
Не буду утомлять Вас, уважаемый читатель, (в тайне надеюсь, что эти мои бредни прочтёт хотя бы ещё один человек, кроме меня, а значит, тогда нас будет двое, а это, извините уже, читатели!) рассказом, что всё равно до моих плакатов дело не дошло, настолько большой подняли пласт взаимоотношений разработчиков вооружения и их заказчиков, что до моей, очень узкой проблемы, место и времени не хватило. Я хитро, по окончанию этого форума, впихнул свои плакаты в общую кучу и мог ехать домой налегке без этого секретного воза.
Перед самым отъездом, два генерала заскочили ко мне и быстро на дорожку «накушались», да так хорошо, что выйдя из машины, я ели дотащил, этих двух бугаёв, до их вагонов, а мой вагон - в конце поезда... Когда я в него впрыгнул, поезд уже пыхтел где-нибудь 10-15 км в час. Зашел в коридор, в центре вагона большая толпа народа периодически, через минуту две, взрывается хохотом. Протискиваюсь. Оказывается весь «анод» и «катод» в моём купе, где и происходит «разряд» хохота. Прорываюсь через толпу и замираю. Сейчас не вспомню фамилий, но сидят какие-то известные киношники и «травят». Я просачиваюсь с портфелем сквозь гогочущую толпу, заползаю в купе и тихо произношу: «Здравствуйте, я четвёртый». Но состояние хохочущих людей было таково, что если бы разорвалась граната Ф-1, они бы всё равно не услышали…
Я всё-таки смог проползти и сесть у окна.Хохот стоит такой, что описать очень трудно. Рассказчики, наперебой вытаскивают и бросают на растерзание толпы истории всё забавней и круче. Часто начинают мелькать истории с интимными изюминками, ну, эти идут, просто нарасхват. Уже два часа едим, а истории только начинают выходить на оперативный простор. Кстати, поезд отправлялся в 22.00. Сижу и думаю, как устроиться спать в этом гвалте, даже с места встать сложно. В купе примерно человек 12 и ещё 8 голов торчат в разных щёлках. Я в партикулярном платье, в галстуке с портфелем, а в портфеле в кобуре мой «макаров». Я очень люблю оружие, особенно холодное, и у меня оно есть, я коллекционер, в некотором роде. У меня есть кубачинский серебряный кинжал конца 18 века, обоюдоострый иранский, боевая сабля образца 1933 года, пара офицерских немецких палашей, тульский кинжал прошлого века , да и по мелочи охотничьи ножи и разное.
Если теребить мозги то выход, из создавшегося положения, всегда найти можно, но я не находил. Не помню зачем, я полез в портфель, стоящий у окна на сидении. Внезапно рука наткнулась на кожу кобуры пистолета. Мелькнула, погасла и вдруг, реально разгорелась костром лишь одна мысль, каким способом я могу прекратить этот балаган.
Тихо засовываю руку в портфель, открываю кобур, вытаскиваю пистолет, очень неудобно это всё проделывать одной рукой в портфеле, вынимаю магазин и снова вставляю пистолет в кобур. Сижу, жду, когда в историях раскрасневшихся рассказчиков получится короткая пауза. Вот, наконец, и она! Один рассказчик закончил «варить баланду», как положено публика корчится в хохоте, а второй ещё не начал, видно подбирал получше вступление. Ну, я тут и вступил.
Довольно медленно достал кобур из портфеля, открыл, очень медленно, не поднимая глаз, а сосредоточенно глядя на свои руки, а они любящие и знающие оружие, действовали очень красиво, завораживающе. Достал пистолет и, прикрывая ладонью отверстие, где должен быть магазин, передёрнул затвор. Я не поднимал глаз. Я, тоже немного актёр, моей учительницей в театральном поприще, была Инна Чурикова, мы учились в одной школе и я в школьной самодеятельности был не последней фигурой. Мне не надо было смотреть, что происходит в купе, я всей своей кожей чувствовал и как бы видел, что творилось с «зрительным залом», мгновенно онемевшим, открывшим рты. Когда я обратно вложил пистолет в кобур и положил в портфель, проделав это, как мне казалось, очень виртуозно, прошло меньше минуты и я, поднял глаза со взглядом ребенка, который внимательно слушает поздравление Деда Мороза.
В купе нас было только четверо... Притом, почему-то, на моей скамье теперь я сидел один, а на противоположной сидели три человека. Всего лишь минуту назад, упивающиеся своим актёрским триумфом, подогревающие себя с каждым новым рассказом, который залихватски закручивался, три известных «киношника» сейчас сидели, вытаращив глаза, онемевшие и с открытыми ртами. Я очень быстро справился с постелью, поставив портфель с пистолетом в изголовье и застелив конвертиком, юркнул в него. Улыбаясь, очень сладким голосом произнёс: «Спокойной ночи, товарищи!» Да, давно это было, если обращение было, «товарищи»! Я настолько устал, что вырубился мгновенно.
Проснулся я лицом к стенке. Лежу, прислушиваюсь, стараюсь спинным мозгом понять, что происходит в купе. Абсолютная тишина. «Странно, даже посапывания не слышно, - анализировал я состояние и обстановку на вчерашнем «поле боя». Поворачиваюсь, и чуть ли не в крик. Три мужика, как я их оставил, когда ложился спать, в позах «вы встретились лицом со смертью», продолжали сидеть и даже рты не закрыли.
«Доброе утро, товарищи!» - произнёс я голосом с привкусом топлёного молока. Помешкав около минуты, я встал и быстро оделся, соображая, как мне идти умываться. "Что делать с «макаровым»?» - по кругу носилась мысль. Не найдя другого решения, я повторяю тот же манёвр. Открываю портфель, достаю кобур, вынимаю «макарова» кручу его в руках как бы осмотрев, кладу обратно закрываю портфель и ставлю его к стенке возле окна. Спокойно беру умывальные принадлежности и, не произнося ни слова, выхожу, закрывая дверь за собой.
Главное, в нашем актёрском деле - это держать паузу! Замираю и считаю до десяти, затем резким рывком отодвигаю дверь... Три головы и испуганных три пары глаз, вожделенно взиравшие на портфель, мгновенно чуть не свернув шеи, поворачиваются в мою сторону. Ужас на их лицах меня немного обескуражил, я не ожидал такого эффекта, но я жестким голосом произнёс: «И без шуточек!» Задвинул за собой дверь и опрометью ринулся в туалет. Умывался быстро, немного волновался, в мозгу постоянно свербила одна мысль: «Чёрт его знает, что там происходит, потом грехов не оберёшься». Наскоро всё сделав, быстрым шагом подошёл к двери. Сердце билось очень громко, волновался сильно. Замер. Прислушался. Тишина. Стало совсем страшно, рывком отодвинул дверь. Да, я ожидал и рисовал разные картинки за эти минуты, но чтобы такие одеревеневшие лица, но, в тоже время, с таким чёткие поворотом голов, когда я вхожу, меня потрясли. О таком воздействии своих чар я даже не предполагал: «А может быть это скорее чары «макарова»?» - мелькнул ответ у меня в голове.
Мы подъезжали к перрону в Москве. Я встал, взял портфель и, улыбаясь, как мог, мягким голосом произнёс: «Большое спасибо за приятное время, проведённое в вашей компании. Извините, если немного прервал ваши фантастически-интересные рассказы. Всего доброго!» - и круто повернувшись, вышел из купе.
Уже, когда ехал в метро, поймал на себе удивлённые взгляды, понял, наверное, я размечтался, рисуя картины рассказов этих сказочников на концертах или на вечеринке о курьёзе в который они попали, обо мне, то ли супер герое или мафиозном джентльмене, а может тайном агенте спецслужб... И на лице у меня была, наверняка, глупейшая улыбка, а может ещё хуже, может вслух разговаривал…
